четверг, 21 февраля 2013 г.

Ольга Лукичева. НАШ КЛАСС. Рассказ


С Людкой Губиной из школы ходить - одно мучение. Она у каждого столба останавливается, всех бабушек переслушает, на каждой лавочке посидит. Правда, утром все идут в школу, или на работу, или в детский сад. И как-то так получается, что мы с ней быстро доходим. 

В нашем втором «а» учительница – Людмила Филипповна. Она всегда нас ждет и улыбается. Как ее увидишь, сразу хочется идти на урок и учиться. 
Так моя сестра говорит, Наташа. Она раньше тоже у Людмилы Филипповны училась, и была круглой отличницей. А я не отличница. Я ударница, потому что ленюсь. Людмила Филипповна сказала маме, что я очень способная, вот если бы не лень. А я слышала! И сейчас, когда мама меня ругает, повторяю ей про способности. А про лень молчу. Мама и так это помнит. 


Мы с Людкой учимся одинаково. Её тоже лентяйкой ругают. Сидим вот за разными партами, только непонятно почему. Лучше бы вместе - веселее. Людка сидит с Борькой–большим. А я – с Борькой-маленьким. Борьки тоже дружат. 

У нас в классе тридцать девочек и мальчиков, и все разные. Одна, Ирка – похожа на кролика. У нее короткая форма и рейтузы выглядывают. Мы с Людкой ей сказали, а она заважничала и говорит, что рейтузы купленные, а не ворованные. Мы с Людкой подумали-подумали и додумались, что если рейтузы не ворованные – это хорошо, но все равно некрасиво. 
Еще у нас есть Маша Беляева – худая и всегда белая, лицом похожа на старушку. С ней никто не дружит. 
Зато все играют с Наташей Колтышевой, потому что она смелая и мальчишек не боится. А они Наташку боятся. Она их так здорово колотит! 
И Любка Бабушкина тоже. Которая Антониновна. 
А которая Фрицевна – сама всех боится. 
У них папы – пьяницы, а у Антониновны – еще и мама тоже. 

Любка Антониновна смешная – маленькая, тоненькие косички торчат в разные стороны, а на щеках - ямочки. И даже чёлка есть! Моя мама, дак, не разрешает чёлку подрезать, хоть я прошу-прошу, даже на всякий случай хнычу. 

Ой! Мы над Любкой Антониновной недавно всем классом так смеялись, так смеялись! Даже Людмила Филипповна смеялась, а потом нас наругала. Это же ведь неправильно - сама смеется, а сама ругается! 

Антониновна сидит за партой с Сашей Кондовиным. Он еще меньше ее. Волосы кудлатые, хоть и коротенькие. Весь в веснушках и уши торчат. Саша все время стесняется и краснеет. 

Ну вот, в тот день Людмила Филипповна спросила, сколько будет дважды пять, или трижды восемь – я позабыла уже. Любка вскочила – она же не умеет просто вставать! – и ответила. А потом Людмила Филипповна спросила Кондовина: опять, – сколько чего-то будет? А его и нету. Ну, правда, совсем нету! И как я не заметила, куда он девался? Людмила Филипповна говорит: 
- Где Кондовин? 
А он вылезает из-под парты – красный-прекрасный, как Жора-помидора из нашего бывшего садика, и говорит, что он тут. 

Оказывается, что получилось-то! Любка села. Она же не может просто сесть! То стукнет Сашку пеналом, то кляксу в тетрадь поставит. А тут толканула его попой так, что он слетел с парты, как одуванчик! 
С Любкой Антониновной тоже все играют, а с Любкой Фрицевной никто не хочет водиться. Она какая-то не такая. Тихинькая-тихинькая, а у самой синяки под глазами, и учится плохо, почти как Маша Беляева. 

Мне вообще-то ходить в школу нравится. Потому что у нас полкласса живет за новым мостом, и мы все время домой идем вместе. Впереди идут те, кого гонят. Ну, это по-разному получается. Если Наташка с нами, то мы мальчишек гоним, и портфелями лупим, и в снег их головой окунаем. А если Наташка болеет, тогда мальчишки нас лупят. Ну конечно, они же сильнее! И бегают быстрее всех, кроме Любки Антониновны. Ей хорошо, её-то еще ни разу снегом не накормили! А меня, если в снег сунут, я зареву. Они и отстанут. Вера Овчинникова и Людка сразу думают, что мне больно, кричат на мальчишек. А мне не больно, а пусть не пристают! 

Мост еще не достроили, поэтому мы идем под ним, по переезду. Переезд мы всегда проходим спокойно. А сразу за переездом – огромная гора. Мы все живем как раз на этой горе. Подъем коркой заледенел, скользкий. Это мы накатали! Подниматься плохо, ноги скользят. А как поднимемся на гору – мальчишки садятся на портфели и скатываются вниз. 

Дураки! Их же родители заругают, если портфель порвется или книжки намокнут! А мы, дак, девочки, на пальто катаемся. Ну и что, если оно замокреет. Из нас только Наташка ездит на портфеле. Она-то никого не боится! У нее папа – немой, все равно ругаться не умеет. А мама вечером приходит, когда Наташка уже бегает на улице. 
Знаете, как здорово лететь с горы вниз?! Дядьки, которые пути ремонтируют, кричат нам, руками машут. Ну и что, они же нас не поймают. Мы мимо них так быстро пролетаем! Ну и пусть кричат, все равно не догонят. Мы как убежим! Они же не знают наших родителей, только грозятся. 

Правда, скоро штаны становятся мокрыми, встают колом, и нам уже хочется домой. 
Дома, на кухне, замороженные штаны еще долго стоят на валенках. А я грею ноги у теплой трубы, и уроки учить совсем не хочется.


Комментариев нет:

Отправить комментарий