Ольга Лукичева. БЫЛА ВОЙНА В ОЛЕНЬЕЙ

Все дальше уходит война, стираются из памяти ее события. А о том, что происходило шестьдесят лет назад здесь, где сейчас стоит Оленегорск, многие из вас даже не догадываются.

При подготовке этой статьи использованы материалы архива городского ЗАГСа, «Книги памяти» и фрагменты реферата Светы Михайловой,  победителя мурманского областного  и призера Всероссийского краеведческого движения «Отечество».

Итак, о том, что происходило в самом центре Кольского полуострова  шестьдесят лет назад…

В истории нашей страны 22 июня 1941 года — одна из самых страшных запоминающихся дат. Много горя, унижений, страданий испытали люди за четыре года Великой Отечественной войны. Не обошла война стороной и Кольскую землю. Напрямую она не коснулась жителей населенных пунктов, входящих сейчас в Оленегорский район. Но отголоски ее дошли и сюда.

Первым делом самолеты…

Силуэт фашистского  самолета стал первым символом войны для многих северян, в том числе и для тех, кто жил на железнодорожных станциях Фашисты активно бомбили Кировскую железную дорогу, которая связывала Кольский полуостров с «большой землей». Линия фронта проходила в 50—70 километрах от «Кировки», Атаковали с воздуха и мончегорскую линию, стремясь блокировать и захватить «Североникель». Подсчеты военных историков показывают, что на каждый километр Кировской железной дороги немецкими летчиками было сброшено в среднем по 17 бомб. Ее охрана стала главной задачей 19-го авиаполка, базировавшегося в Кандалакше. Вдоль дороги создавались военные аэродромы. По тревоге постов наблюдения дежурные летчики поднимали машины в воздух и летели в указанном направлении. За ночь случалось до пяти тревог. Ближайший к Оленьей основной аэродром располагался в Кице. Для того, чтобы обеспечить выполнение задачи, поставленной перед летчиками, были образованы также и запасные аэродромы, куда могли садиться самолеты для дозаправки во время дежурных вылетов. Такой, запасной аэродром был создан и неподалеку от Оленьей, на месте нынешнего городского кладбища. По краям аэродрома были вырыты ямы с П-образными валами вокруг, где самолеты маскировали от врага. Местом жизни обслуживающего персонала и охраны аэродрома был станционный барак, построенный в Оленьей неподалеку от озера Пермус. Аэродром тщательно охранялся, незаметно подойти к нему было невозможно. Летчики воевали отважно, несмотря на то, что летали на деревянных истребителях 1938 года постройки «Чайка» (И-153) и «кукурузниках» — «Аннушках». Как-то, в конце 70-х годов в старом парке я увидела деревянные самолетные крылья — похожие, только маленькие, украшали тогда детские площадки города. Подумала, помнится: «не лень же было кому-то тащить самолет в лес». Только позднее поняла, что видела тогда останки погибшего в годы войны самолета.

Даже сегодня оленегорцы, собирая в близлежащем лесу осенний урожай ягод и грибов, время от времени натыкаются на поросшие брусничником ямы — следы войны. Со слов старожилов известно, что в одном из небольших озерков, расположенных возле дороги, ведшей к аэродрому, до сих пор лежит неразорвавшаяся бомба. Только ли там?.. 

Станцию бомбили часто и сильно. Впрочем, фашистские бомбы далеко не всегда достигали цели, потому что хорошо выполняли задачу по охране дороги летчики и зенитчики.

Между теми и другими существовал в те годы уговор — наши летчики должны двигаться только с западной стороны железной дороги (в нашем случае — со стороны теперешнего города). Все самолеты, летавшие бессистемно, попадали под огонь четырех зенитных установок, расположенных вокруг станции Оленьей.

Этим можно объяснить уникальный случай, происшедший в годы войны в районе нашей станции, и не описанный никем из военных историков. Однажды немецкие асы пытаясь вытеснить наш самолет на восточную сторону дороги, прижали его к линии электропередач (на протяжении всего периода войны мурманский участок железной дороги, по воспоминаниям железнодорожников, был электрифицированным!). Летчик предпочел посадить свою машину прямо на провода для того, чтобы не попасть под огонь четырех зенитных установок. При посадке человек не пострадал, деревянный же самолет сгорел дотла. Вид горящего на проводах самолета вызвал восторг местных мальчишек, хотя близко к этому зрелищу их не подпустили взрослые, которые вынуждены были снимать с электролинии железные конструкции — все, что осталось от боевой машины. 

Мы совсем мало знаем о тех, кто воевал в наших местах. Однако имя одного из летчиков — Героя Советского Союза Ивана Васильевича Бочкова — нам известно благодаря одному из военных журналистов. 21 мая 1942 года  над Оленьей разыгрался воздушный бой, в котором в котором были сбиты два немецких «юнкерса».У наших летчиков, среди которых был и И.В.Бочков, в этом бою потерь не было.

Немецкие самолеты, сбитые тогда, упали в озеро в окрестностях Оленьей.  Бой этот был не единственным, выигранным Иваном Васильевичем. Однополчанин летчика, Герой Советского Союза П.С. Кутахов, ставший позднее маршалом авиации, писал о нем: «…мы любили его за отвагу, за то, что он никогда не бросал товарища в беде…». В 1943 году, И.В. Бочков погиб, спасая своего товарища.

Не страшна им бомбежка любая?..

Несмотря на слаженную работу 19-го авиационного и 361 зенитно-артиллерийского полков, несколько раз вражеские бомбардировки были все же столь сильными, что гибли люди и рушились здания. Так, в Оленьей 13 июля 1941 года погибла под бомбежкой главный кондуктор железнодорожного цеха «Североникеля» (или, по-другому.Мончегорской ветки) Евгения Ивановна Суворова. А во время мощного налета 27 февраля 1943 года  в оленьей погибли два человека —сторож Заимандровского строительства НКВД Иван Игнатьевич Кирюшкин (ему было 69 лет, приехал он в Оленью за год до печального события). Второй пострадавшей в тот день стала двадцатишестилетняя Матрена Ивановна Способ. Судьба бывает порой несправедлива к людям, мачехой она оказалась и для Матрены.  

Поначалу жизнь ее складывалось нормально, вышла замуж за железнодорожника — по тем временная — обладателя самой уважаемой профессии. Вместе работали на станции Железная Мончегорской ветки, в нескольких километрах от Оленьей. Растили дочь Светлану. За три недели до начала войны Матрена родила еще одну девочку, Клавдию. Жить бы, да радоваться. А через двенадцать дней молодая семья хоронила своих детей: обе дочки умерли от пневмонии. Можно только догадываться, как тяжело родители переживали это горе. Дальнейшая судьба Терентия Трофимовича Способа неизвестна, Матрена же уехала в Оленью и стала работать раздатчицей в станционной столовой. Спустя полтора года, 27 февраля 1943 года во время мощной бомбежки столовая была разрушена, женщина при этом получила смертельное ранение..

И в Имандре были случаи гибели при налетах вражеской авиации — известно, по крайней мере, о двух погибших подростках и семилетнем ребенке.

Умирал солдат известным. Умер — неизвестным.

Охранялась от налетов не только станции Оленья, но железнодорожный мост через речку Куреньгу. Те, кто любит бывать там, возможно, видели на горке — неподалеку от места, где прежде был похоронен неизвестный солдат — остатки полуразрушенной землянки. Там  жили зенитчики. Они службу несли на четырех зенитных установках, располагавшихся на подступах к мосту, с обеих сторон речки. Во время воздушных налетов солдаты занимали свои боевые посты и отражали вражеские налеты.

Неправильно было бы думать, что при отражении фашистских атак погиб только один солдат — тот самый, памятник которому стоит сегодня на Комсомольском озере. Война вырвала из жизни многих защитников Кировской железной дороги, но погибших, как правило, вывозили отсюда для захоронения в других местах. А этот — остался. Долго ждали оказию, чтобы вывезти, как прочих, а потом похоронили на пригорке. Со слов Оленегорского старожила И.С.Чувашова известно, как зенитчик погиб. Его орудие находилась по другую от землянки сторону железной дороги. Во время очередного налета солдат побежал к своему боевому посту, да не рассчитал и попал под поезд. Может, споткнулся, а возможно, машинист поезда решил быстро «проскочить» опасный участок… Мы не знаем, почему это произошло.

Хоронить солдата пришли все оленьевцы и военнослужащие, а было их тогда в Оленей много.

Кто он? Можно ли восстановить его имя? Можно, как показало общение со старожилами Оленегорска. Имя солдата до 1961 года было известно из надписи на обветшалой фанерке, прибитой к памятнику на его могиле: «Ахоткин О.И. (1921—1943)». Не исключено, что в текст вкралась ошибка. Посудите сами: писать на фанере и вообще-то очень сложно — буквы получаются кривыми, зачастую неузнаваемыми, а уж через восемнадцать лет, да еще многократно, разными людьми подправленная, надпись может измениться неузнаваемо. Да и сделана она была химическим карандашом.

Как получилось, что солдат стал неизвестным? Виновато в этом обычное разгильдяйство.

Когда бывшие фабричные девчата обнаружили испорченную временем, ветрами и дождями фанерку с пропавшими ныне сведениями, они, движимые благородными чувствами, сообщили об этом своему комсоргу. Комсорг, как человек не менее благородный, попросил их фанерку снять для того, чтобы текст можно было перенести на красивую металлическую пластинку и обновить памятник. Но общественные и производственные дела «закрутили» комсорга. Девушки не раз подходили к нему с напоминаниями, ответ был одним «Пока не могу, попозже». А «попозже» оказалось, что фанерка пропала. Известно, кто снял надпись, кто потерял ее, лишь на памятнике и сегодня написано «Неизвестный солдат».

Была версия, что под плитой на Комсомольском озере похоронен Николай Дмитриевич Охоткин, бывший моряк, который после ранения и госпиталя стал зенитчиком и охранял Кировскую железную дорогу. Выходец из деревни Дор Грязовецкого района Вологодской деревни, он перестал писать родным  во второй половине 1943 года. Очевидец похорон солдата — И.С.Чувашов — приехал  в Оленью осенью 1943 года. Многое сходится. Однако дальнейшие поиски показали, что Николай Дмитриевич Охоткин никакого отношения к нашим местам не имеет, воевал после ранения в Прибалтике.
Центральный военный архив на запросы отвечает, что не имеет данных о солдате-зенитчике с фамилией Ахоткин или Охоткин.

Уходили добровольцы… и не только

Мы не знаем, сколько жителей станционных поселков ушло на фронт в первые дни войны — таких данных нет, бесспорно лишь, что из первого призыва  (23—28 июня 1941 года), сделанного с территории нынешнего Оленегорского района, погибли 45 человек. Многие из наших земляков воевали на Мурманском направлении. Семеро положили головы у озера Дракон с апреля по сентябрь 1942 года (И вправду — Дракон!). Среди них был тридцатилетний рядовой Андрей Николаевич Щукин, женившийся на Агнии Воейковой за день до ухода на фронт. Андрей Щукин был человеком образованным. Уроженец Котласского района Архангельской области, он приехал в Оленью незадолго до войны для работы в геологоразведочной экспедиции на горе Мурпаркменч.

Воевали жители станционных поселков не только на Кольской земле, но и в Карелии, Брянской, Волынской, Ленинградской областях, Литве, Польше, Германии. Известно об одном оленьевце, попавшем в финский концлагерь (Олег Парфенович Шелков). 9 человек, призванных из наших мест, пропали без вести.

Не все тела погибших были преданы земле. О Николае Сотникове (или Сошникове), погибшем 16 ноября 41-го, известно, что он «оставлен на поле боя».

Жизнь под бомбами

Словно чувствуя приближение войны, в начале 1941 года в Имандре активно создавались новые семьи, достаточно сказать, что с 1 января до 22 июня 41-го было заключено столько же браков, сколько за весь 1940 год! Многие молодые мужья вскоре ушли на фронт, многие — погибли.

Для рабочего леспромхоза из Верхней Симбы Ивана Антоновича Джепко начало войны стало большей трагедией, чем для  всех остальных. За год до этого семья потеряла ребенка. 22 июня жена Ивана, Василиса Васильевна родила в страшных мучениях сына Ивана, сутки маялась в родовой горячке, а на следующий день умерла.

Многие, в том числе беременные женщины, выехали, конечно, подальше от войны. Большинство же вынуждено было остаться. Жизнь на станциях продолжалась и под бомбежками.

В Оленьей, Имандре и на разъездах в годы войны работали люди, обслуживавшие нужды железной дороги. Я уже упоминала о том, что в течение всей войны действовал заполярный участок электрифицированной, как ни странно, дороги. Об этом говорят старожилы, это же подтверждают воспоминания военных железнодорожников, опубликованные в книге «Октябрьская фронтовая»: “Вопреки опасениям многих специалистов электровозы выдержали суровые испытания не хуже давно обкатанных паровозов”. Всю войну трудились рабочие леспромхоза в Имандре и лесоучастка в Оленьей, в Нефелиновых Песках работал смолозавод. Не переставала проводить свои измерения  сотрудница гидрологической станции Мария Ефимкова. На будущем Кировогорском месторождении в течение всей войны шли геологоразведочные работы.

Несмотря на тяготы, выпавшие этим людям, в годы войны на нашей территории родилось 165 детей.  Кормить, правда, детей было нечем, да и самим не хватало еды. Продукты давали по карточкам, да и было их очень мало. Выручала рыба (всю войну под бомбами работали рыбные артели), ягоды и грибы. В 1942 году грибов было так мало, что многие рисковали — ели даже такие, которые обычно в пищу не используют. А результате травились, впрочем, документально зарегистрирован только один случай гибели от отравления грибами. Не раз давали на паек железнодорожникам акулье мясо, от которого люди даже в голоде отказывались, потому что при варке оно издавало жуткий «аромат». В августе 1941 начались случаи гибели детей, а в 1942 году — и взрослых от истощения и некачественного питания.

P.S. Имена тех, кто служил здесь в годы войны,  можно назвать, но список не будет полным, т.к. книги Оленегорского ЗАГСа отражают далеко не все.

2004 год