3 АВГУСТА 1939 г. ХАРАНОР. ТРЕВОГА. Воспоминания и дневники моего отца МОСКВИНА Ивана Уваровича.

Шла нормальная боевая учеба. День был солнечный, жаркий. Легкий ветерок не охлаждал, а скрыться от палящего солнца было нельзя. Не потому, что требовала дисциплина и воинский долг, а потому что не было такой тени среди сопок и балок. Вблизи не было ни леса, ни кустарников, вообще никакой растительности. Небольшие рощи мелколесья росли в балках и на сопках вдали от нашего лагеря, расположенного в лощине между сопок - километрах в десяти-пятнадцати, и были нам неподручны.

Бойцы установили палатки для солдат, штаба, столовой и офицерского состава. Я устроился в палатке вместе с бойцами. Орудия и техника стояли в линию, причем орудия были прицеплены к тракторам НАТИ-5 и закрыты маскировочной сетью. День подходил к обеду, и вдруг воздух рассек гудок сирены. Он с каждой минутой нарастал. Это был сигнал тревоги, подаваемый из Харанора. Тревога подняла весь полк на ноги. 

Я дал команду заводить моторы автомобилей, и быть готовыми рассредоточиться по балке.

Командир взвода зенитных пулеметчиков мл. лейтенант Иванов И.М. вывел из-под маскировочной сети свои газики, на которых были установлены пулеметы "Максим", соединенные по четыре, и выехал в сторону самолета, приближавшегося со стороны манчжурской границы. Самолет шел на большой высоте. Его белый серебристый контур хорошо было видно нам невооруженным глазом. Издали стала доноситься стрельба зенитных орудий, а около самолета начали возникать пучки взрывов. Самолет развернулся, и пошел в сторону Монголии. Пулеметы Иванова так и не вступили в бой с самолетом из-за недостижимости цели. Впервые я увидел врага - хоть далеко, но увидел и почувствовал опасность. Вскоре был дан отбой. Мы приступили к прерванным занятиям. 

Вечером был созван весь офицерский состав полка - от командира взвода и старше. Майор Андреев похвалил действия Иванова, пожурил некоторых офицеров за пассивность в принятии мер предосторожности, приказал рассредоточиться подивизионно вдоль балки на расстоянии трехсот метров один от другого, усилить патрулирование по сопкам, окружающим место, где был расположен полк, и выделить посты ВНОС для наблюдения за воздухом.

В свободное время мы не расставались, отдыхали в одной палатке и сдружились.

После завтрака полк подивизионно был построен на линейке по случаю Указа Президиума Верховного Совета СССР о создании 57-го Особого Корпуса для укрепления дальневосточных границ. Указ читал секретарь партбюро старший политрук Чекалин. Читал он с остановками, с выражением, делая ударение на отдельных словах, что придавало его голосу возвышенные и страстные интонации. Последние его слова потонули в буре аплодисментов.

В то время - перед войной, да и в войну - ораторы были пламенные, не то, что теперь. Говорили без бумажки, от сердца. Слушая, нельзя было не волноваться. Мы находились на пороге больших испытаний - боев с японскими самураями. После аплодисментов среди бойцов раздались голоса - сначала одиночные, затем площадь загудела, требуя скорее повести нас на бой с врагом. Глядя на выражение лиц бойцов и командиров, можно было утверждать, что с такими людьми в бой идти не страшно.

На митинге выступил комиссар полка - батальонный комиссар Колпаков. Говорил он вдохновенно, призывая бойцов и командиров лучше овладевать техникой и оружием, снайперским ведением огня из всех видов оружия. После митинга весь офицерский состав был собран в одной из балок на совещание.

Командир полка майор Андреев и комиссар Колпаков поставили перед нами задачу подготовить себя, бойцов, технику и вооружение на чрезвычайный случай. Мы каждый день ждали сигнала о выступлении, так как на Халхин-Голе бои были в разгаре. Расходились в приподнятом настроении с решимостью оправдать надежды командира.

   К началу

 Предыдущая глава  Следующая глава